Бройлеры

[покемон непришей]

Название: Бройлеры
Фандом: Star Wars (серия «Республиканские коммандо» Карен Трэвисс)
Автор: покемон непришей
Размер: мини, 2174 слова
Персонажи: клоны (не названные, РК-3222 Атин, N-11 Ордо), Вэлон Вэу, Кэл Скирата, Джанго Фетт
Категория: джен
Жанр: зарисовка, драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Среди юных коммандос, проходящих обучение на Камино, расползаются будоражащие слухи.
Примечание: В почти каждом фандоме, куда меня заносит, я оставляю текст о людоедстве и/или каннибализме. Не то чтобы у меня какой-то фетиш, скорее это традиция... А, ладно, зачем оправдываться. Пойду поем.
И, кстати, а как хоронят клонов по канону?
Как бы то ни было, мне их жаль. В любом случае и при любом раскладе.
Предупреждения: намёк на каннибализм.

Читать

Слухи распространяются очень быстро — они не требуют ни труда журналистов и редакторов, ни формулирования сколь-нибудь корректных официальных заявлений, ни технической работы голокамер или наборщиков. Малоправдоподобные и шокирующие слухи разлетаются и того быстрее: такова природа разумных существ. А что касается слухов в относительно небольшом и замкнутом сообществе…

Этот слух мог прийти откуда угодно. Неосторожная фраза кого-то из наставников. Утечка информации из операционных процедур каминоанских медтехников. Нелепый страх, рождённый в среде будущих «консервных банок» — не самых умных, изобретательных и ловких, зато послушных искусственных потомков Джанго Фетта. Наконец, жестокая шутка наслаждающихся вседозволенностью сумасшедших «Нолей». Слух разошёлся с такой скоростью, что, казалось, его запустили сразу из нескольких источников. Были те, кто требовали доказательств, но они быстро отступали, когда на вопросы им отвечали вопросом: «А что, у тебя есть другие варианты? И какие же?». Иные просто задумывались, погружаясь в особенно мрачное молчание, заразительное, как необычайно острая инфекция, какая едва ли могла поселиться в этих стерильных боксах. Даже те, кто отмахивались от сплетни, как от надоедливого, но безвредного насекомого, рано или поздно подпадали под действие общеё нервозности.

Когда нескольких курсантов стошнило прямо в столовой, едва те увидели безвкусные сероватые идеально сбалансированные пищевые концентраты, напряжение стало почти осязаемым. Когда вслед за дроидами-уборщиками, устранявшими последствия инцидента, пришли каминоанцы с датападами и начали записывать номера провинившихся, словно нарыв прорвался. «Дефективные» мальчики изо всех сил старались изображать спокойствие, чтобы убедить контроль качества в своей психической стабильности, отвечающей стандартам. Их товарищи толком не знали, как реагировать, но некоторые теперь тоже едва сдерживали тошноту, а некоторые сгрудились в тесные группки, заслоняя собой ослабевших от неосознанного ужаса, сильнее страха смерти, и, заодно, пытаясь успокоить самих себя тёплыми прикосновениями.

***

Конечно же, первым из учителей, кто узнал причины эпидемии паники среди, казалось, бесстрашных солдат стал Кэл Скирата. Несмотря на то, что вопрос, терзавший курсантов, был не из тех, знать ответ на который действительно хотелось бы, его всё равно озвучили: в конце концов, хуже уже не станет. Кэл, услышав его, помрачнел и нахмурился.

— Откуда ты набрался такого дикут’ла осика, ад’ика? — полюбопытствовал он, стараясь сохранять максимально ровные интонации и демонстрировать всем своим видом абсолютное спокойствие. «Только бы не перестараться, хоть чуть легкомысленности — и крышка. Нет, с этим нельзя шутить.»

Клон переглянулся с братьями по отряду и переступил с ноги на ногу. Ответ взял на себя другой курсант — не всё же сваливать на одного парламентёра, верно?

— Все так говорят, сержант. К тому же, — мальчик нахмурился, неосознанно копируя Скирату, и в его голосе прозвучала настолько же фальшивая, как в исполнении наставника, бесстрастность, — это логично. Даже предусмотренные стандартом качества два процента брака — это довольно много, сэр, мы посчитали.

Скирата вычислил пресловутые два процента от известного ему числа курсантов, и его заметно передёрнуло. Он, Кэл’буир, названный отец всех подопечных, защитник и вдохновитель, строгий, но более чем заботливый, балующий воспитанников при каждой возможности, и прочее, прочее, не смотрел на ситуацию с такой точки зрения. Два процента… файрфек, это же тысячи мёртвых детей! А рано или поздно они все, все эти несчастные мальчики будут мертвы, но это будет потом, в бою, тогда как сейчас…

— Та-ак, и почему вы считаете это логичным, объясните-ка мне, старому ди’куту.

— Во-первых, — снова вступил заметно волнующийся первый «парламентёр», — иные способы… эээ… утилизации требуют затрат на переработку… — мальчик снова запнулся и сглотнул, — на переработку биоматериала и, возможно, территории для его хранения… полигон…

— Кладбище, — шёпотом просуфлировал его брат.

— Во-вторых, это практично. Питательные белки и микроэлементы…

— Хватит, я вас понял. — Кэл потёр переносицу. Ещё как практично, учитывая модифицированный обмен веществ клонов и связанную с этим необходимость много и сытно есть.

— Сержант, это действительно так? — «Упрямый или непонятливый? Разве не ясно, что пора замолчать? Меня самого сейчас вырвет», — тоскливо думал Скирата, слушая дрожащий голос. — Я читал про животноводство, в голонете, там пишут, что специально выведенные породы, эти… — мальчик задумался, выуживая из памяти лишь единожды увиденное слово, — … бройлеры, их выращивают крупными и подкармливают мясо-костной смесью из…

— Хватит! — Кэл не выдержал и всё-таки слегка повысил голос. — Слушайте меня, ад’ике, не всему прочитанному нужно верить. Более того — не нужно верить ничему. Особенно тому, что пишут в голонете. — «И тому, что говорят испуганные дети.» — Это дикут’ла чушь. И, даю вам слово, с вами этого не случится. Я лично позабочусь.

Скирата уже научил всех своих мальчиков азам культуры мэндо, но не успел рассказать им, что для мандалорского воина считается достойной смертью и приличествующим погребением. Настало время. Он избавит их от любых ненужных страхов.

— Но, сэр, мы не боимся того, что с нами станет, когда, — «Не «если» — когда», — мы погибнем…

— …Мы боимся, что мы выживем, когда погибнут наши братья, — тихо закончил мысль одного клона другой.

Скирата чувствовал себя очень несчастным и крайне виноватым отцом.

***

— Сержант, все говорят об этом.

Вэлон Вэу круто развернулся, внимательно оглядел побеспокоивший его отряд и неторопливо прошёлся взад-вперёд. Стрилл Мирд следовал за ним по пятам, тихонько поскуливая и закапывая пол лужицами слюны.

— И?..

— И мы хотели бы знать, правда ли это. Мы должны знать. Сэр.

— Это имеет значение?

Клоны озадаченно воззрились на своего наставника. Впрочем, их удивление было разным, и Вэу отметил это на полях. Изумление, переходящее в понимание, а из него — в решимость. Непонимание с ноткой отвращения. Задумчивость. Ничем не замутнённая ненависть. Совершенно одинаковые лица юных копий Фетта выглядели разными, благодаря эмоциям. «Нет, они не дроиды, кто бы и что ни думал. Они не бездушный продукт. Это… хорошо. Отлично. Но вот были бы они прочными, как дроиды…»

Вэлон снова прогулялся перед вытянувшимся в струнку отрядом. Клоны затаили дыхание, ожидая урока, и тишину нарушали только шаги Вэу и возня Лорда Мирдалана.

Наконец сержант остановился.

— У меня складывается впечатление, — начал он негромко и нарочито вежливо и терпеливо, — что потраченное мной на вас время уходит даром. Запомните одну вещь, одну-единственную, и не говорите, что я ещё не озвучивал её: вы должны выжить. Любой ценой. Она не может быть чересчур высокой ни при каких условиях. Если цена вашего выживания — слабость кого-то из ваших братьев, так тому и быть. Если так случилось, значит, они годились только на это. Вы не должны отказываться ни от одного из шансов, которые в конечном счёте спасут вас. Вы должны помнить, что иногда значение имеют только инстинкты хищника, а всё наносное, чего, может быть, вы успели понахвататься из голонета, следует забыть. Стереть. Начисто. Иначе вы не выживете.

Трое клонов склонили головы в знак покорности, но один сжал кулаки.

— Это неправильно! — запальчиво воскликнул он. — Это… братья!

— Это мясо, — снисходительно поправил его Вэу. — Пушечное мясо, если говорить фигурально, но и самое что ни на есть натуральное.

Возмущённый мальчик покраснел, так что на его коже проявились бледные нити заживающих шрамов — результат строгого обучения. Он открыл рот, и Вэлон уже готов был услышать громкую и очень нелестную речь в свой адрес, но её место заняло лишь одно слово, впрочем, достаточно твёрдое и веское.

— Нет, — тихо сказал клон. Его кулаки всё ещё были сжаты.

— А ты, Два-два, тот ещё упрямец, — усмехнулся Вэу. — Но я тебе очень, очень настоятельно рекомендую пересмотреть свою точку зрения. Запомни, ты не можешь не выжить и не можешь подвести свой отряд. Все запомните это.

Вэу отметил, как не в меру настойчивого и вспыльчивого клона перехватил за запястье его брат и потянул, заставляя замолчать, а другой, обрывая спор, переспросил:

— Но сержант, что насчёт нашего вопроса? Безотносительно выживания в боевых условиях, здесь?

— И снова мой ответ — какая разница?

***

Дверь апартаментов Джанго Фетта затряслась под градом сильных ударов. Едва она открылась, внутрь ввалился Скирата. Его бледное лицо покрывали алые пятна.

— Джанго, клянусь, если есть кто-то, кто может удержать меня от нарезания серозадого айвхова корма на стейки и чьи аргументы я даже выслушаю, то это ты.

— Ты моего сына разбудил, — укоризненно перебил Фетт. Скирата немного сник.

— Прости. Но нам надо поговорить. Очень надо.

Джанго кивнул, показал знаком «подожди», исчез в комнатах, но через пару минут вышел и вытеснил Кэла наружу, осторожно прикрывая дверь.

— Что на этот раз?

Скирата уже успел взять себя в руки (и он небеспричинно подозревал, что маленький Боба сладко спал всё это время, пока он ожидал Джанго, потому что они с Феттом не первый день знакомы, да и детского плача Кэл не слышал), так что он мог изложить причины своей вспышки гнева относительно бесстрастно.

— До тебя уже доходили слухи, которые ходят среди наших мальчиков?

Фетт неопределённо махнул рукой.

— Мои «Альфы» хотели о чём-то спросить у меня, но мы договорились, что побеседуем позже.

— Отлично. Просто замечательно, — пробормотал Скирата, хотя по выражению его лица было заметно, что он имеет в виду прямо противоположное. Да и для довольного началом разговора человека он слишком часто прикасался к прикреплённому к предплечью ножу. — А я уже успел… Скажи-ка, ты же в курсе, сколько клонов погибает на тренировках, приближенным к боевым? А куда деваются их тела, в курсе?

— Что ты имеешь в виду, говори прямо.

— Я и стараюсь! — рявкнул Скирата, и его лицо снова покрылось пятнами. — Мои осчастливили меня новостью, что осик’ла каминиизе готовят рационы из их братьев. Белки, понимаешь ли, микроэлементы. Практичность!

Настала очередь Джанго удивиться, переварить услышанное и побледнеть.

— Но это же звучит…

— Да знаю я, как это звучит! — Скирата пнул ни в чём не повинную стерильно-белую стену. — Но подумай вот о чём: если это не так, как на самом деле хоронят мальчиков?

— Я спрошу у Орун Ва, обещаю. Прямо сейчас пойду, Кэл, и сразу скажу тебе, как только разузнаю, — Фетт положил ладонь на плечо Скираты и будто бы обжёгся жаром его гнева. Впрочем, он и сам был близок к такому накалу.

— Я пойду с тобой.

— Удэйзии, не стоит. Ты только разнесёшь всё кругом, не добившись ничего дельного.

Скирата развёл руками.

— Сдаюсь, ты знаешь меня, как облупленного. Тогда я буду ждать. Надеюсь на тебя, нер вод.

***

Уже глубокой ночью, когда непрерывный шторм за окнами стал особенно тёмным и зловещим, в двери Фетта снова постучали. «Не будет мне покоя», — тоскливо подумал хозяин жилища. После более чем напряжённого разговора с каминоанцем, успокаивания вконец расстроившегося Скираты и убедительной (Фетт на это надеялся, по крайней мере) беседы с будущими ЭРК, он совершенно выбился из сил. Но на этот раз дверь хотя бы не грозила слететь с петель от ударов, и это уже радовало.

На пороге ждал мальчик, похожий на миллионы других обитателей здешних казарм, но Джанго сразу узнал его особенную серьёзность и сосредоточенность.

— Здравствуй. Ты Нуль…

— Одиннадцать, — кивнул клон, и Фетт припомнил его имя — Ордо. — Сэр, можно с вами поговорить?

«Я не думал, что генетический материал и тренировка бойцов выльется в столько разговоров — слишком много разговоров для меня.»

— Проходи. — Джанго посторонился, впуская мальчика, но при этом инстинктивно закрывая спиной комнату, где находился другой клон, самый особенный из всех особых. Ордо зашёл в пустующую гостиную, сел на табурет, поёрзал и сказал:

— Вы сегодня говорили с Кэл’буиром.

Это не было вопросом, и Фетт на секунду задумался, всем ли Скирата делится со своими названными сыновьями или они сами узнают, что их интересует.

— Да.

— Он расстроен.

Джанго развёл руками.

— Я сделал всё, что мог. И, в принципе, это неплохой результат.

Действительно, передача погибших медтехникам, а не поварам выглядела хоть чуточку более гуманной, чем тот слух, который разом взволновал сотни юных коммандос и выбил из колеи их наставников. И, пусть законсервированные препараты внутренних органов — не самый подходящий способ погребения и уж точно не тот, что заслуживали эти мальчики, но всё же более естественных — особенно для здешних лабораторий, где другого и ожидать не стоит.

Ордо кивнул на ответ Джанго, точно уже знал, что тот имеет в виду, поболтал ногами, а потом внезапно заявил:

— Я знаю, кто распространил этот слух. Мы с водэ провели что-то вроде расследования…

Джанго весь подобрался.

— И как у вас получилось?

— Было сложно, — честно признался Ордо. — Тяжело, когда «все говорят» и «все знают» — это значит, что правды не видел никто. Но мы распутали концы. Это…

Фетт поднял руку, призывая его к молчанию.

— Я не хочу знать имя. И, умоляю, ни в коем случае не говорите его Кэлу. Ты понял меня, нер вод? Ни в коем случае. Кто бы это ни был, Кэл его убьёт, а это того не стоит, — «Но шаблова шутка действительно неудачная, и я сам с удовольствием переломал бы этому остряку все его кости», — мрачно продолжил про себя Джанго.

Ордо немножко скривился на обращение — слишком фамильярное, но с другой стороны, не Джанго ли, чисто технически, их брат? — но промолчал и склонил голову, соглашаясь.

— Я пойду?

Выходя, он повернулся к Фетту.

— Каминоанцы исследуют возможные патологии органов и образцы тканей, это верно. Но, всё же, куда они девают остальное?..

***

Вэлон Вэу сидел, откинувшись на спинку, в глубоком кресле и рассеянно почёсывал складки на шее Мирда. В вечерней полудрёме он думал о прошедшем дне и его результатах. Его мысли показались бы кому-то постороннему маловразумительными до психопатии, но Вэу размышлял о том же, чем были заняты и другие наставники клонов-коммандос, и двигателем для его соображений служила та же забота, пусть и выливающаяся в непредсказуемые и жестокие формы. «На следующей неделе расскажу мальчикам, что такое дезинформация, — лениво планировал Вэу. — Не раньше, пусть они сначала придут в себя, успокоят нервишки.» Его мысли потекли по параллельному пути — анализ, что же его больше удовлетворило как учителя, вспышка гнева РК-3222 или покорность его братьев? Вэлону пришлось признаться себе, что первый вариант ему понравился бы больше, не будь упрямец столь прямолинеен и нетерпелив. Пожалуй, тяжело ему придётся… но Вэу постарается отшлифовать эти несомненно вредные черты характера ученика. «А ещё пусть они всё-таки задумаются, по-настоящему задумаются, за кого их принимают все эти ситховы каминиизе, невейрд и джедаи. Им это полезно — почувствовать себя мясом. Может быть, когда-нибудь они изменят это.»

Всё-таки Вэлон Вэу любил своих мальчиков.

@темы: fanfiction

---

[покемон непришей]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[покемон непришей]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Понарошку

[покемон непришей]

Название: Понарошку
Автор: henna-hel
Размер: мини, 2819 слов
Категория: джен
Жанр: зарисовка, «магический реализм»
Рейтинг: PG
Краткое содержание: Амулеты, ритуалы и таинства не бывают понарошку. Или?..
Примечания: Написано по рисунку tikota на оридж-реверс 2015 года. Поскольку заявка располагала к этому, в тексте использовались мотивы из балийской мифологии и некоторые представления о назначении индонезийских татуировок плюс о технике нанесения тайских сак-янт. Борьба добра со злом, загробные миры, все дела... Имена ГГ и одного из его приятелей нарочно написаны в такой форме, какую используют и в Европе, и в США, и в русскоговорящих странах; важно помнить одно: этот текст — о белых «цивилизованных» людях невеликого ума, влезающих грязными ногами в чужую культуру. Другой вариант рассказа по этому же рисунку, от автора isca-lox, можно прочесть, собственно, в треде оридж-реверса.

Читать

Алекс резко дёрнул ногой, балансируя на другой, чтобы оторвать цепкий стебель растения с узкими листьями и мелкими белыми цветочками от новеньких и чистых камуфляжных брюк. Манёвр не удался: стебель-то оторвался, но теперь остался на штанине целиком. Более того, из клубка лианоподобной колючки вслед за ним выскочила сухая ветка и с громким шлепком ударила по лодыжке. Алекс оступился, и лес наполнился хрустом хвороста и палых листьев под подошвами его берцев.

— Твою мать! — в сердцах прошептал Алекс, метнулся к ближайшему большому величественному дереву, прижался к стволу и замер, оглядываясь и пытаясь силой мысли умерить оглушительный стук пульса в висках. Вроде бы, никто не засёк: тишина, только верхушки вязов стонут под порывами колеблющего их ветра да где-то вдалеке щебечут птицы. Алекс поднял глаза и прищурился, глядя на сияющие зеленью и золотом кроны на фоне ясного неба, и голова закружилась от мерного раскачивания ветвей. Эх, пейнтбол после пятницы — идея, кажущаяся отличной только в эту самую пятницу, но не с утра. Во рту пересохло, пальцы дрожат, сердце пускается в пляс, стоит лишь ускорить шаг или услышать подозрительный пугающий звук, джемпер местами насквозь промок от пота, а защитная сбруя и маркер кажутся настолько тяжёлыми, что вообще непонятно, как это всё можно таскать на себе. А что самое отвратительное — соперники, выпившие не меньше, омерзительно свежи и бодры: даже вспоминать не хочется, как они гыгыкали и перешучивались, разбирая оружие. Кстати, кому в голову пришла идея играть в адский гибрид «top gun» и «партизанов»?.. Впрочем, один плюс в принципе «каждый сам за себя» всё же есть: можно зашкериться в кусты, и никто тебе не помешает, не потащит отвоёвывать флаг или что там ещё захватывают в игрушечных войнушках.

Алекс в сотый раз за утро пожалел, что не взял фляжку с каким-нибудь бодрящим пойлом. В общем-то, можно было бы подставиться, «умереть» и спокойно двинуть в бар за игровой площадкой, но самолюбие не позволяло. Алекс разрывался между желаниями выйти из игры и выйти из игры победителем, и, вроде, по здравому размышлению, понимал, что второй вариант нереален, но…

Не особенно понимая, зачем ему это нужно, Алекс огляделся в поисках тропы: хоть он и знал, что территория игровой зоны огорожена импровизированным забором, к тому же она не настолько велика, чтобы заблудиться, включилось усвоенное ещё в детстве правило — не сходи с тропы в лесу. Совсем недавно он шёл по просеке, только где она теперь? Наугад Алекс потопал к длинной узкой канаве, поросшей влажным мхом: и русло ручья сойдёт за тропу в её отсутствие. Хоть он старался ступать как можно более бесшумно и вообще слиться с природой, не забывая при этом поднимать ноги повыше, чтобы не испачкать ботинки в грязи, что-то его выдало: сбоку раздались шорох подлеска и резкий щелчок, и бок пронзило острой болью. Алекс только и успел, что вскинуть маркер и развернуться, даже не заметил толком, где находится его противник — и, видимо, благодаря этому движению шарик, попал не в спину или руку, а прямиком по печени, даже защитный жилет оказался бесполезен в амортизации удара. Уже ничего не соображая, Алекс рефлекторно провёл ладонью по боку, испачкав перчатку в ярко-алой краске, и тяжело рухнул на колени. Последним, что он услышал, был обеспокоенный возглас: «Эй, эй! Чувак, ты чего? Это же понарошку».

***

Удушающий запах мокрой псины и ощущение тяжести на теле выдернули Алекса из темноты забытья прежде, чем проснулись все остальные органы чувств и гораздо раньше способности думать. Наверное, именно поэтому он сначала с хриплым стоном вдохнул ртом ту густую терпкую жижу, которая по какому-то недоразумению считалась здесь воздухом, закашлялся, снова вдохнул, дёрнул щекой, которую что-то назойливо щекотало, и лишь потом открыл глаза. Однако, толком он ничего не увидел: всё видимое пространство занимало нечто тёмное и шерстистое, щекотавшее его лицо кончиками спутанных косм и увлечённо сопевшее. Туловище, очевидно, было придавлено к влажной земле именно этим… чем бы оно ни было. Алекс со стоном оторвал отяжелевшие ватные руки от почвы и попытался спихнуть возлежавший на нём объект, почему-то по умолчанию считая, что это будет не сложнее, чем сбросить одеяло. Но он не преуспел в своём начинании, только растормошил неведомое существо. Ему в лицо с любопытством глянула тигриная морда с гротескно огромными выпирающими клыками.

***

Казалось бы, что ещё может быть нужно, когда ты валяешься на шезлонге под широким зонтом, прикрывающим от жаркого солнца, ступни утопают в приятно жгучем песке, на столике под рукой — стакан коктейля со льдом, впереди и до самого горизонта — лениво перекатывающиеся волны величественного океана, и лёгкий ветерок время от времени приносит прохладные солёные брызги, примешивая к аромату разогретого кокосового масла, маревом накрывшему пляж, горький запах водорослей? Но нет же, надо было покинуть этот рай на земле, чтобы истекать потом, цепляться за все подряд прилавки и корзины и без того измочаленной рубашкой, отмахиваться от хватающих за руки нагло смеющихся торговцев, зорко смотреть под ноги, чтобы не вступить в скользкую дурно пахнущую лужу или в разбитый в кашу плод.

«Официальной» версией повода для похода на рынок была покупка манго. Но, на самом деле, первая и главная причина этого сомнительного мероприятия оставалась всё та же скука: рай тоже приедается, и отнюдь не спустя вечность, достаточно нескольких дней. Поначалу вся компания искренне радовалась свежей идее, вовсю веселилась, тыча пальцами в экзотические фрукты, улыбаясь аборигенам и дразня обезьян, норовящих стащить хоть что-нибудь. Но вскоре зной навалился на плечи со всей силой, сандалии раскалились, слюна стала тягучей, как сгущённое молоко, но гораздо более мерзкой на вкус, а симпатичные туземцы незаметно превратились в назойливо домогающихся вонючих нищих, жадно глядящих в кошельки белых людей.

Никто не признавался, что мысль сходить на рынок оказалась не такой уж хорошей, и Алекс тоже держался изо всех сил, стараясь не думать о полустерильной зоне отелей с белоснежными пляжами, увитыми гирляндами танцполами и уютными барами. Но, конечно же, всё это само лезло в голову, как назло. Впрочем, утешало то, что он был не одинок в своей слабости: на усеянных потом покрасневших лицах его приятелей ясно читались ровно те же мысли.

Наверное, мальчишка с картонкой на верёвочке на груди, где было изображено подобие рекламы с прайс-листом, был чёртовым телепатом, иначе почему бы он додумался указывать на хижину под соломенной крышей, дававшей густую тень — именно то, чего сейчас хотелось больше всего. Ну, или он просто привык к тому, что обычно спрашивают прибитые тропической жарой туристы с облезшими носами и плечами. В любом случае, это сработало.

— Давайте посмотрим, ребят! — предложил Алекс, не столько потому, что ему было действительно любопытно, что предлагают в той хижине. Все встрепенулись и загалдели, сворачивая из торгового ряда в сторону, куда манил паренёк с картонкой-рекламой.

В полутьме навеса, от которой сразу заболели глаза, резкий запах чего-то околомедицинского перебивался ароматом благовоний. Впрочем, и зрение, и обоняние привыкли буквально за минуту, так что стало возможным разглядеть босого туземца возле самого входа, который, сноровисто орудуя ножом, уминал какой-то увесистый фрукт, стоящего на коленях парня, упирающегося ладонями в земляной пол, другого — нависающего над его спиной, несколько чаш рядом с этой парочкой и вообще непонятно зачем здесь находящуюся сморщенную бабушку в целой охапке ярких бус. Дым уплывал в просветы в соломе и тянулся к условному выходу, где столпилась компания. На одну из торчащих из пола балок опиралась ещё одна картонка, но с несколько более разборчивым английским текстом.

— Так это тату-салон! — догадался один из туристов и засмеялся: то ли обрадовался тому, что он сообразил очевидное раньше остальных, то ли прочувствовал диссонанс между убогой хижиной возле рыночной площади и любым из виденных раньше, дома, заведений с блестящими чистотой столами, разнообразными кушетками, креслами и козлами и жужжащими машинками.

Вот это уже интереснее.

— О, чуваки, я хочу вот сюда…

— Кошечку на пояснице себе сделай!

— Мальчики, а это же временная татуировка?

— Запомни, женщина: временных татуировок не бывает, только больно и навсегда!

— А что, а где у них эскизы?

— Этой иголкой, что ли, делают?

Алекс внезапно понял, чего ему не хватало. Кроме того, это будет весело. И здесь довольно прохладно. И, конечно, на остаток отдыха и даже немного дольше он станет героем компании.

Дождавшись, когда мастер закончит с уже имеющимся клиентом, Алекс стал перед ним на колени, подставляя спину. Тот критически оглядел туриста и несколько грубо схватил его за руку, развернув правым плечом к себе. Компания Алекса зааплодировала и заулюлюкала первому-смелому и начала располагаться вдоль соломенных стен, готовясь наблюдать редкое зрелище и наслаждаться отдыхом. Мастер покачал головой и произнёс что-то длинное и довольно эмоциональное на родном языке, попутно протирая смоченной в чём-то тряпицей длинную стальную иглу.

— Он говорить, эта тату дать тебе огонь, когда ты будет умереть, — кратко и коряво перевёл тот, который ел фрукт. Алексу не стало более понятно: всё равно, что снова на незнакомом языке.

— Что это значит? И, ну, я хотел бы… — переводчик поднял ладонь, останавливая его.

— Мастер сам решать, что ты нужно, — строго сказал он. — Огонь нужно всем.

Алекс захлопнул рот. Нужно, так нужно. Он когда-то то ли слышал, то ли читал, что в Азии и на островах татуировки делаются именно так — и это даже интереснее.

— Ой, Алекс, он сказал, ты умрёшь. Жутко как-то… — повела плечами одна из девушек из компании.

— А, так ты за меня волнуешься, детка? — подмигнул он в ответ. — Не бойся, это всего лишь понарошку.

***

Тигр снова втянул воздух носом, повёл усами и смешно, совсем по-человечески, поморщился и чихнул.

— Ты пахнешь чужим, — обиженно произнёс он и наконец-таки слез с Алекса.

Тот почему-то сразу же оскорбился в ответ:

— Почему это «чужим»? Я свой!

Тигр скептически фыркнул и раздражённо махнул когтистой рукой-лапой. Алекс вдруг понял, что космы покрывают лишь морду и верхнюю часть плеч тигра, кончиками спускаясь к его лопаткам, но в остальном его тело совершенно человеческое, не считая некоторых мелких деталей. Совершенно нормальное человеческое тело, нагое, раскрашенное обширными татуировками, среднего роста и — Алекс отметил это с завистливым восторгом — весьма мускулистое. Он расхохотался, несколько натянуто и хрипло после обморока.

— Дурак, — беззлобно сказал Алекс. — Эксгибиционист хренов. Дэн, ты, что ли? Снимай маску. — Он протянул руку и постучал костяшкой согнутого указательного пальца по одному из оскаленных клыков.

Клык был скользким, гладким, и от него потянулась ниточка слюны.

Тигр мотнул головой, уклоняясь от очередного касания.

— Сам дурак. Сам же нас позвал, сам просил огня.

— Нас? — эхом повторил Алекс, мозги которого, вопреки желанию владельца, напрочь отказывались осмысливать происходящее и предлагать очередное объяснение, а уж связно говорить — и подавно. На его плечи легли чьи-то холодные ладони.

— Нас-нас, — утвердительно отозвался шёпот из-за спины. Алекс скосил глаза: пальцы на его плечах были тёмными, несколько сероватого оттенка, с длинными жёлтыми когтями. Тихо и медленно глубоко вдохнув он осторожно повернулся, предварительно зажмурившись. Ничего не происходило, если не считать сдавленное хихиканье в два голоса, и он решился открыть глаза, заранее решив не пугаться, чтобы он ни увидел.

Пара выпученных жёлтых, с тёмно-кровавой радужкой, глазищ без век и ресниц смотрели на него в упор. Алекс резко выдохнул, но всё же сдержал возглас. Теперь над ним смеялись в голос.

— Пойдём, вдова, он не наш, — разочарованно сказал тигр. — Он вообще не так пахнет. И он нас не знает.

— Долго же ты его обнюхивал, — ухмыльнулось второе, ещё более клыкастое и устрашающее существо с, однако же, очень даже сексуальной женской фигурой, даром что с неестественно тёмной кожей, также покрытой татуировками и болезненного вида пятнами. — А по сторонам посмотреть не мог?

Тигр досадливо охнул и ударил себя ладонью по лбу: только теперь он заметил непривычную северную чахлую зелень и совсем иное небо. Вторая гостья, вдова, если верить его прозвищу, расхохоталась.

— То-то и оно. Эх, ты, животное…

Тигр раздражённо рыкнул, но возражать не стал.

— Но мы же не можем уйти, ты сам знаешь. Он просит огонь, значит, он наш, кем бы он ни был. Просто…

Алекс стоял и наблюдал во все глаза, боясь пошевелиться. Существа словно забыли о нём, как ему подумалось на пару мгновений, но нет, вот, снова упоминают. Алекс отступил на шаг, поднимая руки, но снова почувствовал боль в правом богу и ухватился за него, обнимая ладонями. Существа обошли его кругом плавными танцевальными движениями, синхронно отвернулись и почти сразу же скользнули ближе к нему. Алекс опять упал было на колени, но был заботливо поставлен на ноги: нет, мол, времени на слабость, теперь ты в нашем танце и уже не можешь покинуть круг. Их фигуры действительно очерчивали кольца вокруг Алекса, от узкого до огромного, кружась в странной завораживающей пляске. Оранжевую тигриную гриву сменяли длинные смоляные патлы, и вместе они сливались в одну фигуру — рвано танцующую куклу, слепленную из грязи в позолоте. Мир вокруг этого мистического хоровода тоже не стоял на месте: он дрожал и расплывался, трясясь в конвульсиях под неслышную барабанную дробь. Колючки цепкого подлеска опадали на землю, из которой сразу же вылезали упругие змеи тропических лиан и обвивали древесные стволы, вытягивались и раскрывались листья веерных пальм и бананов, палая листва под ногами рассыпалась в крупный песок, который тут же взметался вихрем, обнажающим камни древней кладки и осколки многих черепов — животных, человеческих, птичьих…

Тигр и вдова остановились в один момент и карикатурно поклонились друг другу, не обращая внимания на Алекса, застывшего между ними.

— Теперь всё правильно. Можно начинать, — оба существа приблизились к нему и положили тяжёлые ладони на его плечи, то ли поддерживая, то ли перетягивая каждый к себе. Алекс почувствовал, что сейчас произойдёт что-то непоправимое, самое важное, что с ним когда-либо случалось. Он собрал всю свою смелость.

— Нет! Нет, нет и нет! Неправильно! — затараторил он. Существа изумлённо замерли. — Ну… я… я не тот, кто вам нужен. Вы же сами сразу сказали. Так вот, я тоже, ну, подтверждаю: я не тот.

— Но ты просил огня, — полувопросительно-полуутвердительно произнёс тигр.

— Нет! — с жаром воскликнул Алекс. — Ничего я не просил.

— Глупости, — оборвала вдова. Она рванула его за одежду с такой силой, что и джемпер, и лёгкий бронежилет треснули одновременно. Так же невозмутимо и уверенно вдова стащила их с Алекса, больно ткнула его в и без того ноющий бок и огладила подушечками когтистых пальцев правое плечо.

— Ты в нижнем мире и ты носишь знак — какие ещё нужны доказательства? — прошептала она, почти касаясь лица Алекса длинным заострённым языком. Тот же оглядел себя, словно впервые. На плече проступали яркие витиеватые иероглифы, сплетающиеся в один узор. Он поднял глаза.

— Время выбора, малыш, — дружелюбно и с некоторым сожалением пояснил тигр. — Ты должен определиться, кто осветит твой путь туда, ниже, своим факелом.

— Но я даже не знаю, кто вы, — жалобно промямлил Алекс.

— Хранители, — пожала плечами вдова, — проводники, и ты всегда знал это.

Алекс открыл было рот, но понял: да, он знал. Дело не в татуировке и не в этом странном иллюзорном месте, не в завораживающем танце и не в оглушающей боли — дело в нём самом.

— Малыш вспомнил, — улыбнулся тигр, и ладони на плечах Алекса сжались крепче, словно их владельцы пытались разорвать его пополам.

Баронг-охотник, Чёрная Мать Рангда — они всегда были рядом с ним, как и за спиной каждого, кто решает хоть что-либо, и значимость решения не важна. Даже ближе, чем рядом: он всегда носил их внутри, только не знал их имён и не представлял о силах, которые прячутся где-то на окраинах памяти. Баронг и Рангда танцуют и схлёстываются в битве, они постоянно в движении, но всегда ожидают, накапливают силы для очередной схватки. Кто-то думает, что выбор между ними очевиден, кто-то не сомневаясь присоединяется к невидимым войскам той или иной стороны.

Алекс оглядел трепещущие влажные джунгли и развалины храма, потом перевёл взгляд на собственные пальцы — пальцы куклы-марионетки, слепленной из глины с позолотой.

— Я выбрал, — сказал он тихо, но твёрдо. В тот же момент танец возобновился, но теперь освещённый языками живого пламени. У Алекса перехватило дыхание от жара и внезапно нахлынувших запахов, резких, как палёная шкура и разлагающаяся плоть, и мир потемнел окончательно.

***

В этом магазинчике витрины были оформлены точно так же, как в любой другой ювелирной лавке: отдельно золото, отдельно серебро, а в дальнем углу — бижутерия. Браслеты, цепочки, кольца, серьги — все товары аккуратно разложены по категориям, то ли из-за чьего-то маниакального пристрастия к порядку, то ли ради удобства покупателей.

На полочке, возле которой остановились Алекс и его подруга, находились подвески и кулоны. Не то чтобы они выбирали что-то конкретное, да и вообще не были нацелены на покупки, просто тихо хихикали. Скучающий продавец не мешал им, разгадывая кроссворд рядом с кассовым аппаратом.

— Глянь, вон там, звезда Давида, а рядом — полумесяц. А что, политически актуально!

Девушка прыснула в кулак.

— Да ладно, а что рядом с крестами — это, типа, неактуально?

— Кресты… ну, кресты. Их вообще навалом… О, а это что? Подскажите, эта вот подвеска, пентаграмма, она из чего?

— Фу, ты же не сатанист, чтобы это носить, зачем вообще спрашиваешь?

— Брось, почему бы и нет. Забавно же. Это так… понарошку.

***

Свежий воздух оказался чересчур свежим — Алекс содрогнулся от холода.

— О, очнулся!

Он открыл глаза, приподнялся на локтях и огляделся, стараясь не замечать шум в голове и расплывающийся пейзаж. Лес, шумящий зелёными с золотом кронами где-то в вышине, рекламные баннеры пейнтбольного клуба ниже, а ещё ниже — обеспокоенные лица.

— Что со мной случилось? — пересохший язык ворочался с большим трудом.

— Обморок, принцесса ты! — расхохотался один из приятелей, но не обидно, а с заметным облегчением.

— Хм… — Алекс потёр лоб. Краем взгляда он скользнул по ноющему боку — на нём расплывался здоровенный синяк. Ему стало стыдно: надо же, всего-то попали шариком, а он уже в обмороке. Кто-то со стороны протянул ему бутылку с минералкой, и Алекс автоматически принял её.

— Пей-пей, давай. У тебя обезвоживание. Ну… после вчерашнего, видимо, я прав? — человек с минералкой. — И так расширенная печень, в боку, наверное, кололо, а когда в тебя выстрелили, тогда и вырубился. Нормально, в общем. До свадьбы заживёт.

Алекс кивнул. «Надо будет к врачу сходить, а то мало ли что», — рассеянно размышлял он, теребя цепочку с кулоном-пентаграммой.

---

[покемон непришей]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Darayavahus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Darayavahus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Darayavahus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Darayavahus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Некрономикон-2000

[Darayavahus]

Название: Некрономикон-2000
Фандом: произведения Г.Ф. Лавкрафта
Автор: henna-hel
Бета: red-owl
Размер: драббл, 280 слов
Персонажи: Абдул Альхазред, оригинальные персонажи
Категория: джен
Жанр: верлибр, триллер
Рейтинг: G
Краткое содержание: В закромах супермаркетов можно найти весьма странные товары
Примечания: 1. По «Мифам Ктулху» с реверансом в сторону «Королевы мечей» Нила Геймана и «Колыбельной» Чака Паланика.
2. Написано на ФБ-2013 для команды fandom H.P.Lovecraft 2013.

Усталый мужчина толкает тележку
Между рядов супермаркета.
Сверяется со списком:
«Картофель, молоко, овсяная каша,
Курица, сок и книга для сына» —
Вот, что осталось купить.
…И книга для сына –
Колёса со скрипом сворачивают
К во-он тем стеллажам,
Где смуглый и тощий
В форменной безрукавке,
Раскладывает стопки томов.
«Абдул…» и длинная восточная фамилия —
Это на бейдже работника.
«Понаехали», – вздыхает мужчина
И катит тележку туда.
…И книга для сына…
Вот странные книги,
Большого формата, похожи на детские,
Вот только обложки чёрного цвета, с золотом и серебром.
«Простите…», – но Абдул —
Тот, с длинной фамилией —
Бормочет и пятится —
Словно какой-то безумец.
Мужчина берёт в руки книгу:
Там козлоногие,
Крылатые,
Рогатые,
Чешуйчатые
И вовсе неописуемые
Существа.
Не смотрит на текст:
Ни на арабскую вязь,
Ни на клинопись,
Ни на знакомые буквы.
«Наверное, это из сказок, —
Решает мужчина, —
Сыну понравится».
И кладёт том поверх
Спичек, отбеливателя, соли
И пластикового пакета.
Вычеркнуть.
И ещё картофель, молоко,
И овсяная каша, и сок —
Это дальше…
…И книга для сына.
Усталый мужчина
Кипятится на кассе —
Нет на книге штрих-кода.
«Это подарок», – Абдул —
Тот, с длинной фамилией —
Вырастает,
Будто из-под земли
Или затоптанного кафеля
Пола универсального магазина.
Кассир округляет глаза,
Но смущённо кивает
И заворачивает том
В плотную, цвета дерева, бумагу.
И книга для сына…
Ребёнок листает плотные желтоватые страницы,
На которых
Козлоногие,
Крылатые,
Рогатые,
Чешуйчатые
И вовсе неописуемые
Существа.
«Ну и ладно,
Пусть дитё полистает…
Смотри, здесь драконы –
Ты же любишь сказки о них?»
И мальчик послушно читает
Мёртвые имена…
Что дальше?
Это сказка другого мира,
Таящегося в неведомых снах.
А книга для сына
Останется на полке,
Больше не тронутая этой детской рукой.
Она ждёт —
Как ждут
Козлоногие,
Крылатые,
Рогатые,
Чешуйчатые
И вовсе неописуемые
Существа —
Когда их коснётся
И пригласит
Другой.

@темы: H.P. Lovecraft|Г.Ф. Лавкрафт, fanfiction

---

Вуду-шмуду

[Darayavahus]

Название: Вуду-шмуду
Фандом: Dexter
Автор: henna-hel
Соавтор: Lynx_by
Размер: миди, 4126 слов
Персонажи: Альфонсо «Малыш Чино» Консепсьон, Декстер Морган, Джеймс Доакс
Категория: джен
Жанр: драма, крэк
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: никогда не доверяйте предрассудкам
Примечания: 1. Таймлайн — начало второго сезона.
2. Написано на ФБ-2013 для команды fandom Dexter 2013.
Предупреждения: смерть персонажа
Иллюстрация: художник tikota

Читать

— Я забыл свою куклу вуду. Здорово похожа на Вас, правда? Если бы я верил в магию, вышел бы толк. Забавно, забавно. Чепуха. Я не верю в вуду. Но я верю вот в это!
«Догма»

Малыш Чино всегда был Малышом, сколько помнил себя. Получить подобную пожизненную кличку — неизбежная судьба для человека таких потрясающих габаритов. Точно так же школьник с плохим зрением оставался «очкариком», даже разменяв четвёртый десяток.

Другое дело, что для Малыша Чино его прозвище было титулом. Каждый член банды Королей Двадцать девятой улицы знал, что стоит ему произнести кличку Альфонсо Консепсьона хотя бы с малой толикой пренебрежения — и он может распрощаться со своей драгоценной жизнью, а Малыш Чино обзаведётся новой каплей крови на татуированном бицепсе. Поэтому в определённых узких кругах слово «малыш» было равнозначно обозначению особого привилегированного статуса — неприкосновенности и уважения, замешанных на почти сверхъестественном страхе.

Но это положение Малыша Чино пришло к нему не сразу. До этого были долгие годы дразнилок и ухмылок… На каждого не хватит вразумляющих пинков и оплеух. Так что со временем Малыш Чино обзавёлся ледяной невозмутимостью, твёрдой и мощной, как скала... как сам Малыш Чино с его скалоподобным телом. Сдержанность Чино спасала его не только от бешенства, разгорающегося в каждом случае, когда какой-нибудь хлипкий недоносок обзывал его «Малышом», она включалась и в более критических ситуациях. Повзрослевший и заматеревший Чино мог пожимать плечами в ответ на любые обвинения, угрозы, мольбы и запугивания. Словами эту твердыню было не пронять. Слова — ничто, как считал Чино, ни одно слово не имеет значения, если оно не подкреплено внушительной дубиной, острым мачете или пулей 45-го калибра. Да и этого не всегда стоит бояться.

Однако где-то глубоко в душе — так глубоко, что и сам Малыш Чино вряд ли догадывался об этом, — под слоями бугристых мышц и коростой цинизма, он оставался всё тем же ребёнком, которого было легко запугать до тряски в коленках одной лишь меткой фразой.

Выходящий из полицейского управления Майами Малыш Чино выглядел настоящим Королём, уверенным в себе, степенным, величественным. Впрочем, он всегда был таким в глазах окружающих: не только внушительные габариты не позволяли ему допускать излишней суетливости, но и темперамент, и многолетняя привычка в любой ситуации сохранять хладнокровие. Малыш Чино спокойно подошёл к своей машине, спокойно закурил, спокойно доехал до любимой закусочной, спокойно купил тако и не менее спокойно съел его. Потом спокойно выпил пива, перекинулся парой спокойных, веских и значительных слов с барыгой, которого крышевали Короли с Двадцать девятой, и так же спокойно и неторопливо сделал ещё с полдесятка мелких и не очень дел и делишек.

Спокойствие закончилось, когда Малыш Чино сел в собственный автомобиль, уже глубокой тёмной ночью выйдя из очередного бара. Оно ещё было с Чино, когда он вставил ключ зажигания, когда поёрзал на водительском кресле, пристраивая поудобнее свои длиннющие ноги, когда откинулся, насколько позволяло ограниченное пространство, покрутил зеркальце заднего вида и посмотрел в него.

На заднем сидении что-то шевельнулось.

Не то чтобы это испугало Малыша Чино — он как раз таки был специалистом в ремесле делания из кого-либо живого и шевелящегося что-то мёртвое и неподвижное, причём зачастую ещё и неопознаваемой формы и агрегатного состояния. Когда ты занимаешься такой профессией, рано или поздно (а скорее — часто и быстро), начинаешь замечать за спиной чьи-либо движения — такие уж издержки бизнеса: тебя тоже хотят убить, а нападать для драки лицом к лицу боятся, что, конечно, весьма лестно. Малыш Чино, всё ещё сохраняя спокойствие, резко развернулся на сидении.

Позади него, на пассажирских местах, копошились куры. Белые куры, если быть точным. И один чёрный петух, до чёртиков напоминающий одну из тех одуревших от рома с пряностями птиц, что выращиваются в гаитянских кварталах — там, где поклоняются Папе Легбе и прочим этим гаитянским богам, духам или как их там называют. Малыш Чино в местечковых религиях не разбирался: он, в конце концов, палач уличной банды, а не хренов богослов.

— Что за… — начал Малыш Чино, протягивая мощную руку к ближайшей курице, но та захлопала крыльями, громко закудахтала, и к ней присоединились её соседки. Матерясь и размахивая руками, Малыш Чино выскочил из машины. Вот это было пугающе. Это было просто жутко. Как в том старом фильме, где девчонку на выпускном обливали свиной кровью — только здесь не кровь, а перья и липкое птичье дерьмо. Даже больше того: это выглядело не столько как дело рук человеческих, сколько как вмешательство иных сил, чужих, хищных и страшных. Малыш Чино обалдело уставился на клубок жёстких лапок, облезлых крыльев и голов с клювами и красными гребешками. Определённо, это было что-то вудуистское, их чёртовы лоа с их чёртовыми проклятиями. Чино потерял самообладание и затрясся, как пальмовый лист на ветру. Он чувствовал приближение тёмных злых сил.

Чёрный петух выбрался из окошка и победно закукарекал. В этот момент тёмные силы вонзили в шею Чино два шприца с ветеринарным транквилизатором.

Малыш Чино очнулся от яркого слепящего света. На секунду ему показалось, что он уже мёртв, тем более, что шевелиться он не мог. Потом из света выплыли веники каких-то трав, черепа животных под полиэтиленом, доска с грубо намалёванной на ней Мамой Эрзули. Это пугало — пугало так сильно, что Чино покрылся холодным потом. Но затем из потока света появились две руки в перчатках, и одна из них надрезала скальпелем щёку Малыша. Это не духи и даже не колдуны! Это всего лишь человек… какая мелочь — всего лишь человек, который хочет убить Малыша Чино.

Хотя манипуляции со скальпелем и появившимися рядом с щекой маленькими прямоугольными стёклами были крайней непонятны.

— Ты что, твою мать, творишь? — зарычал Чино, выплюнув кляп.

Над его головой охнули и едва не выронили стекло. Малыш Чино рванулся вперёд, высвобождая связанные полиэтиленом и скотчем руки и ноги, так что стол, на котором он был распластан, затрещал. Человек, скрутивший Чино, засуетился, попытался прижать его обратно, снова зафиксировать, как лягушку для препарирования, но он явно не на того напал. На стороне Малыша были недюжинная сила и абсолютная уверенность в слабости любых других, кроме него самого, людей. Спокойствие, рождённое этими убеждениями, приумножало опасность Чино как противника. А ещё он был невероятно зол — так, что хотелось рыдать, словно обиженному маленькому мальчику. В том, что его надули, так глупо напугали, виделась страшная несправедливость. Но разбираться с ней у Чино не было ни сил, ни желания. Он услышал свист острого лезвия, рассекающего воздух, снова рванулся, порвал сначала одну из пут, удерживающих руку, потому другую, а затем высвободился весь и пулей вылетел за дверь.

***

Для Декстера Моргана — как и для всей полиции Майами — Малыш Чино казался самым настоящим Эверестом. Он был недосягаем. Его не пронимали никакие слова, никакие законные обвинения, в ответ на которые Малыш лишь криво усмехался и закуривал вонючую сигарету, выуженную из-за уха. Точно так же бесполезно было угрожать ему физической расправой — ну кого может бояться такая туша, как назвала его Деб?..

Вообще-то, запихивание в автомобиль Чино кур из задней комнаты магазинчика Джимми Сенсио — чистой воды импровизация. Декстер просто хотел выманить Малыша Чино из машины, поскольку считал, что у него, отнюдь не слабака, нет шансов против «йети» такого умопомрачительного роста в ограниченном закрытом пространстве. Так что он резонно рассудил, что ни один человек не останется в автомобиле, набитом беспокойной, шумной, царапающейся и рассыпающей повсюду перья и пух живностью. Больше никаких веских поводов у него не имелось… кроме той, что он хотел убить Малыша Чино, но это было первопричиной, умолчанием, так что не считалось.

Но то, что Декстер наблюдал из тени, в которой он скрылся, дожидаясь Малыша Чино, полностью перевернуло его представления о случайностях, их последствиях и, наконец, о природе человеческих страхов. Чино выскочил из кудахтающего салона автомобиля с таким лицом, будто он там застал не обычных одомашненных птиц, из яиц которых многие рядовые американцы делают свои утренние омлеты, а, например, Ктулху. Даже в ночной темноте было заметно, что щёки Малыша приобрели дивный сероватый оттенок. Декстер даже успел удивиться, правда, ненадолго — он сразу же одёрнул себя: нужно хватать его, пока не пришёл в себя. Декстер тихо вынул из кармана два заранее заготовленных шприца с транквилизатором, зубами стащил с них колпачки и, крадучись, пошёл к Чино.

До какого-то момента это убийство казалось идеально распланированным. Пустое помещение, совершенно безлюдное, в стороне от жилых квартир (единственным человеком, кто жил рядом с этим магазинчиком был всё тот же Джимми Сенсио, но и тот съехал), тихое и уединённое, загодя «декорированное» полиэтиленом согласно вкусам аккуратного чудовища внутри Декстера. Ножи заточены до остроты легендарных клинков, рубящих шёлк на лету, успокоительное действует… даже стёкла и пипетка для сбора крови в совершенном, безукоризненном порядке. Декстер уже мысленно покорил вершину по имени Малыш Чино, и даже его Тёмный Попутчик, ещё не дождавшийся крови, уже перестал недовольно ворчать и разрывать его изнутри разрушительным голодом. Но, стоило только Чино открыть глаза, как всё пошло не так.

Сначала Малыш Чино уставился куда-то вперёд, не замечая ничего вокруг. Вообще-то, так вели себя все жертвы Декстера, когда действие транквилизатора заканчивалось. Кто знает, почему: искали ли свет в конце тоннеля или же это просто рефлекс — Декстер не представлял и, вопреки своей любознательности, старался отсрочить это знание на как можно более дальнюю перспективу. Но Малыш Чино таращился куда-то вдаль, будто за стены комнаты, устланной полиэтиленовой плёнкой, особенно долго. Декстер проследил его взгляд и увидел то, что так… смутило? напугало?.. подействовало на бесстрашного Чино — грубо раскрашенную выцветшую икону на деревянной доске, крайне похожую на те гаитянские религиозные причиндалы, что Декстер давеча видел в открытом ещё магазинчике «верховного жреца» Джимми. Неужели Чино верит в вуду? Это было смешно, даже само предположение об этом. Но… Тут в памяти Декстера вспыхнула недавняя картинка с дрожащим Малышом, вылезающим из курятника, в который — стараниями Декстера же — превратился его автомобиль. Ого, похоже, что так и есть! Впору было рассмеяться, как бы жестоко это ни было со стороны Декстера... Хотя, не намного более цинично, чем убийство как таковое. Однако Малыш Чино всё-таки проморгался, скосил глаза от иконы в сторону, разглядел пустые клетки, накрытые всё тем же полиэтиленом, где ещё сегодня утром обитали куры, и стол с аккуратно сложенными в чехле ножами, и, наконец, ошалевшего Декстера, который уже коснулся скальпелем щеки Чино, но его рука застыла от изумления её хозяина. Малыш дёрнул головой, так что скальпель нарисовал кривой порез на коже, мгновенно окрасившийся кровью. Декстер чертыхнулся: он не мог сообразить, что же делать дальше — собирать кровь, как делал всегда, по отлаженному годами алгоритму ритуала, или сначала убить Чино, а то, неровен час, он попытается вырваться, и вполне сможет сделать это, при его-то силище. Предметные стёкла посыпались из трясущихся от волнения рук Декстера — он всё же попытался без помощи пипетки забрать свой трофей, но вышло это крайне неловко — и запрыгали на стол, с которого вырывался спелёнатый плёнкой и скотчем Чино, а потом на пол, разбиваясь вдребезги и сразу превращаясь в мелкую крошку под подошвами ботинок суетящегося Декстера. Ударить ножом? Или нет — сначала зафиксировать? Оглушить чем-то тяжёлым?.. Но могучие руки Малыша Чино уже порвали пластиковые путы. Освободиться полностью оказалось для него просто — слишком просто, делом считанных секунд. Впервые в практике Декстера ему попался такой противник — непокорённый Эверест…

Малыш Чино мгновенно осмотрел помещение. Ему ничего не стоило голыми руками расплющить Декстера в лепёшку — буквально. Но почему-то он выбрал другой путь: выбежал наружу, как был, голый, опутанный полиэтиленовыми полосами.

Декстер выругался и сполз по стенке на пол. Подготовленная комната, «мусорный мешок изнутри», так и не оказалась использована по прямому назначению, причём уже дважды. Серийный убийца, потерявший квалификацию — это тоже смешно, это жуткий, во всех смыслах слова, абсурд. Но Декстеру было совсем не весело. Возле ножек «операционного» стола хрустели стеклянные крошки, измазанные кровью, одежда пропотела насквозь. Проклятье! Хорошо, что Чино сразу ушел — иначе Декстеру пришлось бы совсем несладко.

Однако на сожаления времени не было. Декстер занялся уборкой помещения, и без того почти стерильного после выселения кур, и решил заняться своим «клиентом» позже, оставив «на полях» своих мыслей заметку о странном поведении Малыша Чино.

Спустя день полицией Майами был найден ещё труп — не иначе работа Королей с Двадцать девятой улицы: характерные удары мачете — месть банды провинившимся перед ней. И, что ещё более важно, ныне мёртвая свидетельствовала против Малыша Чино, убийцы её сына. Полиция взялась за дело с удвоенным рвением — так же, как и Декстер, поскольку теперь его беспокоили не только «непокорённый Эверест» и не только собственное странное поведение, из-за которого у него сорвался уже второй проект подряд. Кроме всего этого, его терзал взгляд девочки, оставшейся сиротой, без матери, без старшего брата — и это по вине, безусловной вине Королей и, конечно, Чино. Разумеется, личная заинтересованность — далеко не лучший помощник в нелёгком ремесле расчленения человеческих тел на аккуратные куски, но, с другой стороны, она же оказалась отличной мотивацией для Декстера. Полиция не могла найти Малыша, ушедшего в подполье, а Декстер усиленно размышлял над тем, что ему делать дальше, чтобы выманить и, по возможности, обезвредить очередную жертву, ставшую теперь его самым настоящим персональным врагом номер один этой недели… помимо сержанта Доакса, разумеется, постоянно маячившего за спиной Декстера, куда бы тот ни пошёл. Эврика! Декстер едва не сломал стеклянную палочку для размешивания реактивов, которую крутил в пальцах. Нужно попробовать подставиться, чтобы Малыш Чино сам стал следить за ним, а обернуть охоту наоборот, чтобы охотник стал жертвой — дело техники. Но как сделать так, чтобы Чино не попытался прикончить Декстера раньше, чем это станет необходимо, и, главное, чтобы это не осуществилось…

Малыш Чино пришёл в участок сам, но в сопровождении адвоката. Разрезанная скальпелем Декстера щека была неаккуратно зашита, однако очередной шрам на толстой шкуре Малыша не убавил его уверенности в собственных силах и величественности айсберга в океанских водах. В комнате для допросов он вёл себя, как настоящий король — будто ему все обязаны за его высочайшее внимание, а не наоборот, будто не ему предъявляют серию серьёзных обвинений, а он решает, казнить или помиловать подданных, допустивших некую непростительную ошибку.

— Откуда шрам, а, Чино? — спросил Доакс, в своей обычной манере грохнув кулаком по столу для усиления эффекта слов. На Малыша, впрочем, никакие слова, никакие угрозы и ничьи кулаки, по умолчанию уступающие его собственным величиной и силой, не действовали. Обычно не действовали. Но в этот раз его реакция оказалась непредсказуемой. Малыш Чино беспомощно оглянулся на адвоката, слегка побледнел, открыл рот, закрыл, но потом взял-таки себя в руки, чтобы огрызнуться:

— Не твоё дело, сержант!

— Чего это он? — Декстер задал риторический вопрос с подвохом всем, сгрудившимся у экрана телевизора, транслировавшего допрос Чино.

— А хрен его знает, этого ублюдка, — пожала плечами Дебра.

— Слушайте, а может его полоснул по щеке какой-нибудь долбанутый жрец вуду? Не позавидовал бы этому парню, если так… долбанутому жрецу то есть. Его теперь наверняка в тако завёрнут. Приготовленный очень, очень медленно, — версия всезнающего и всеопошляющего Масуки заставила многих содрогнуться.

— Фу, Винс, это что-то новенькое. Лучше уж вернись к своим трансвеститам, чем про каннибалов рассказывать! — Деб здорово передёрнуло, и она отошла в сторону.

— То были не мои трансвеститы! — крикнул ей вслед Масука. — А жаль! И откуда ты про них знаешь?.. — он повернулся к Декстеру. — У твоей сестры что, ПМС?

— Я не слежу за этим, она же моя сестра. Лучше скажи, что ты там про вуду?..

— Ну, эти латиносы, особенно которые в бандах, такие суеверные, — пояснил Масука. — Видел когда-нибудь, сколько у них на улицах статуй девы Марии и всяких святых? Впрочем, ты же там не бываешь… Так вот, они постоянно грехи замаливают — есть за что, бггг. Но вместе с тем, они боятся всяких чёрных магов, как огня, а гаитянские кварталы обходят за версту — там же страшные вуду-шмуду, ууу! — Масука пошевелил пальцами, по-видимому изображая некие жуткие культы, хотя получилось это довольно смешно и убого. Декстер ухмыльнулся.

— Идиоты, правда? — Винс истолковал по-своему его ухмылку.

— И не говори, — согласился с ним Декстер, хотя думал он, конечно, совершенно о другом: ему стал ясен страх Малыша Чино. Ну, что же, это можно использовать…

***

Малыш Чино вышел из полицейского управления победителем. Королём. Впрочем, как всегда, хотя в последнее время эти шавки из убойного беспокоили его всё чаще и чаще. Но в этот раз волноваться не стоило: алиби есть, а всё остальное сделает адвокат — не зря ему деньги платят. Малыш Чино вздохнул, распрямил плечи и двинулся к своему автомобилю, прикидывая, какие из его дел накрылись из-за этого визита в полицию, а какие он ещё успеет сделать сегодня.

Прямо на пути Малыша, в тени банановых листьев, стоял тот урод, который давеча зачем-то примотал Чино полиэтиленом к столу и раскроил щёку. Он безмятежно улыбался, будто не замечая человекоподобную гору, на которую совсем недавно покусился, поодаль. Чино поёжился, вспомнив комнату, обёрнутую пластиковой плёнкой, и икону с Мамой Эрзули, и чёрного петуха, кукарекающего в душной флоридской ночи. Это было немного… жутковато. Но сейчас, когда тот ублюдок нашёлся сам, в свете дня, да ещё совсем рядом с полицейским управлением, он не казался ни капли опасным, а та ночь больше не привязывалась к нему, вытесняясь, как кошмарный сон, куда-то на задворки сознания, полупрозрачные под палящими лучами солнца.

Малыш Чино осторожно, чтобы не спугнуть, пошёл к улыбающемуся придурку. Тот же, будто не замечая преследования, сунул руки в карманы и, пританцовывая, пошёл к автомобилю. Чино плавно изменил курс на свою машину.

Малыш Чино не привык преследовать кого-либо. Обычно он просто приходил, просто делал своё дело и так же просто и бесхитростно уходил. Слежка — для слабаков, а слабаком Чино не был уже много-много лет… по сути, сколько себя помнил. Однако он старательно выдерживал дистанцию, прямо как в телевизионных детективах или боевиках, двигаясь следом за рассёкшим его щёку придурком. Тот ехал не спеша, не нарушая ни одно из правил, и, судя по всему, никуда не торопился. Что куда страннее, он ехал в гаитянский квартал, куда Чино обычно не совался: иметь что-либо общее с гаитянскими бандами, которые представлялись Королям с Двадцать девятой не то кровожадными тонтон-макутами, не то сумасшедшими, но опасными колдунами, в окружении Малыша считалось рискованным да и, по большому счёту, ненужным: у их банд были разные сферы влияния, не пересекающиеся ни в чём. Однако Малыш Чино твёрдо решил идти до конца, поэтому ехал дальше и дальше, в самую глубь гаитянских трущоб.

Неизвестный остановился, Малыш тоже, следом затормозила ещё одна машина. Преследуемый вышел, и так же неспешно двинулся куда-то в сторону, где пестрели матерчатые палатки, зонты и навесы от солнца небольшого стихийного рынка. Чино, стараясь умеривать свой пыл и идти не слишком быстро, потопал за ним следом. Урод останавливался у некоторых прилавков, что-то спрашивал, кивал в ответ, снова говорил, улыбался и шёл дальше. Его белокожесть и цивильная европейская одежда выглядели здесь чужими, однако сам он чувствовал себя, как казалось Малышу, своим. Он петлял и петлял между прилавками, на которых были разложены пучки непонятных трав, сушёные рыбины, экзотического даже для разноцветного и разношёрстного Майами вида, банки с чем-то совсем уж неудобоваримым и клетки с живыми курами, стоявшие между столов прямо на земле. Возле одной из палаток он остановился особенно надолго, но потом стремительно отошёл и затерялся в потоке людей. Чино собрался было подойти туда и посмотреть, что же там такого любопытного, но вдруг заметил, что следит не он один. Довольно рядом с Малышом маячил допрашивавший его сержант и напряжённо вглядывался в толпу, разыскивая наверняка того же парня. Малыша Чино он, в своей сосредоточенности, не замечал. Потом сержант двинулся к той самой палатке и обменялся несколькими словами с кем-то в её глубине. Когда он отошёл прочь, вид у него был довольно обескураженный. Чино резонно решил, что спрятаться и точно так же затеряться среди людей у него не получится, поэтому надел маску невозмутимости и шагнул навстречу Доаксу.

— Ищете кого-то, сержант? — ухмыльнулся Малыш Чино. — В гаитянских кварталах, говорят, опасно. Особенно для полицейских.

Доакс удивлённо посмотрел на него, но одновременно будто мимо.

— Зачем этому психу их вудуистские зелья? — спросил он в никуда.

— Кому? — насторожился Чино.

— Да этому ублюдку Моргану! У меня от него мурашки по коже! Псих! Извращенец долбаный! — сержант покачал головой, но потом словно прозрел. — Малыш Чино! Какого хрена ты здесь ошиваешься?

— Гуляю, — пожал плечами Малыш Чино всё с той же наглой ухмылкой, бесящей, как он знал, всех полицейских. — А что, нельзя?

— Гуляй-гуляй, пока мы тебя не закрыли. А это будет очень скоро! И не попадайся мне на глаза! — рявкнул Доакс и зашагал туда, где были припаркованы машины неизвестного — впрочем, Малыш Чино теперь знал, что это «псих Морган», — его самого и, очевидно, Доакса. Чино дождался, пока сержант отойдёт подальше, а после сам подошёл к палатке. В ней сидел сморщенный чернокожий старик.

— Эй, что те двое у тебя спрашивали? — потребовал Малыш.

Морщины старика пришли в движение — он скривился из-за невежливого беспокойства, но ответил.

— Первый — специальные иглы. Второй — что спрашивал первый.

— Какие такие проклятые иглы? — удивился Чино.

— Именно что проклятые, — усмехнулся старик. — Для сильного сглаза. Смертельного проклятия, — и старик из палатки уткнулся в какие-то бусы в своих руках, перебирая их и тихо напевая что-то на жуткой смеси английского, французского и каких-то местных наречий.

Малыш Чино отошёл от палатки на негнущихся ватных ногах. Он не мог — не хотел — верить в услышанное, потому что точно знал, что это неспроста, интерес к иглам не случаен, и всё это имеет прямое отношение к нему самому. И ему очень не нравилось это отношение. В его мозгу вдруг вспыхнула яркая картинка того, как стеклянная пипетка собирает его кровь, а потом, следом за ней, — рассказы о том, как изготавливают кукол для проклятий вуду. Необходима частица тела проклинаемого. Чино похолодел. Его желание разыскивать, преследовать и мстить обидчику испарилось без следа. Однако он не был бы Королём, если бы простил своему обидчику позор побега голышом по улицам Майами...

***

Декстер умел затаиваться, как никто другой: он мог стать случайным прохожим, на которого не обращают внимания, сидеть за соседним столиком в кафе, покупать газету в киоске, отдыхать на лавочке в парке... Никто и никогда не подумал бы, что он — охотник, который выслеживает свою жертву. Вот и на гаитянском рынке, торгующем всякой колоритной всячиной, в том числе барахлом для туристов, имитирующим настоящие артефакты для магии вуду, он затаился буквально за спинами сержанта Доакса и Малыша Чино. Разговор между ними он слышал совершенно чётко, несмотря на гвалт окружающих. В кои-то веки Доакс оказался полезным: его обычное обращение к Декстеру — «этот психопат Морган», «извращенец Морган», «у меня от него мурашки по коже» — было на руку Декстеру. На Малыша Чино слова Доакса, которые не удивили бы никого в полицейском управлении, произвели неизгладимое впечатление. Отлично! Теперь осталось дождаться лишь того момента, когда Чино свернёт в тихий и удивительно безлюдный переулок сразу за стариком с иглами. А уж там... Что именно там произойдёт Декстер спланировал как можно тщательнее, предусмотрев, как ему казалось, все варианты развития событий.

Малыш Чино, как и предполагалось, расспросил старика про иглы и странно побледнел. Так, будто он на самом деле верил во всю эту чушь с магией вуду. Вот только даже эта вера не мешала ему страстно желать убить того, кто на него покусился. Скорее, эта убеждённость в существовании чего-то сверхъестественного даже придавала Малышу Чино сил, хотя и, казалось бы, куда уж больше.

Декстер тенью скользнул в нужный поворот и остановился как раз там, где его не видно, но у него самого был прекрасный обзор. Вскоре Чино появился в переулке. Он озирался, пытаясь понять, куда именно мог отсюда уйти «псих Морган».

— Какой самоуверенный, — неожиданно прозвучало у него за спиной, но, оглянувшись, Чино никого не увидел. — Сам пришёл... Что же, так даже проще: на расстоянии её действие ослабевает.

Чино посерел, но взял себя в руки и резко выкрикнул в пространство:

— Где ты?

— Здесь. Или там. Или же нигде. А может, везде? — Декстер тихо рассмеялся, наблюдая за тщетными попытками Малыша Чино сохранить хладнокровие.

— Выходи! Ты мужик или целка после свадьбы?! — Чино хотел вывести Декстера из себя, разозлить, заставить совершить ошибку и выдать себя. И тогда Чино не упустил бы свой шанс...

— А может, всё лишь у тебя в голове, а, Малыш? Может, ты сам придумал себе и куриц, и черного петуха, и икону на стене? Помнишь её? Эшу Эрзули... Ты веришь в Маму Эрзули? Думаешь, она тебе поможет? Вряд ли, потому что Барон уже смотрит на тебя от перекрёстка...

Чино рефлекторно провёл пальцем по свежему ещё рубцу на щеке, убеждаясь, что тот на месте, что всё происходящее — не сон.

Тихий смех, который раздавался, казалось, отовсюду, нервировал. Странно заныло в груди...

— Не веришь в реальность? Путаешь явь и сон? Может, потому что уже стоишь одной ногой на кладбище, а, Чино?

На улице ощутимо потемнело, и Чино прижался спиной к стене: так хотя бы не было шансов получить ещё одну двойную дозу транквилизаторов, хотя эта опасность, несомненно, исходящая от человеческого существа, волновала Малыша гораздо меньше другой, тёмной, колдовской... в которую он как никогда страстно не хотел верить, но не мог заставить себя выгнать из собственной головы все сказки-страшилки про шаманов, могущих одной только молитвой и пучком трав либо вылечить человека, либо убить его — истории, знакомые ему с детства.

Откуда-то сверху, кажется, с самого неба, упала восковая кукла. Руки, ноги, голова — всё как у всех, ничего необычного. Вот только к голове была приплавлена фотография Чино, а из туловища торчали длинные тонкие иглы. «Кукла вуду», — понял Чино, и в груди заныло ещё сильней, почти нестерпимо. А голос, раздававшийся, казалось, отовсюду, продолжал:

— Помнишь, я брал у тебя кровь? А теперь присмотрись к сердцу...

И действительно: из-под иглы, воткнутой туда, где должно было располагаться сердце куклы, медленно, но верно сочилась та самая сакральная алая жидкость, капли которой были вытатуированы на мощном плече Чино.

— Твоя, Малыш, узнаешь? Слышишь её голос? Она зовёт тебя... — прошелестел всё тот же проклятый голос у самого уха Чино.

Малыш вздрогнул от неожиданности, прижал руку к груди и рухнул на асфальт. Всё оказалось до ужаса просто: у Малыша Чино было слабое сердце — неудивительная для его габаритов проблема.

Декстер быстро огляделся вокруг: на улице все так же безлюдно. Он поднял куклу и отключил стерео-систему.

— Как вовремя натянуло тучи, — пробормотал Декстер, усмехаясь. — И почему никто не верит в прогноз погоды? Говорили же, что сегодня пасмурно... Кажется, я становлюсь непрофессиональным: моя жертва умерла от банального сердечного приступа до того, как я уложил её на свой стол! А я ещё считал, что убийство слепого старика — это не спортивно...

@темы: Dexter|Декстер, fanfiction

---

[Darayavahus]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра